Есть такие моменты в жизни, которые, кажется, сдирают с тебя не только кожу, но и верхний слой мышц.
На самом деле это всего лишь крепко-накрепко сросшиеся с тобой маски, прибитые ржавыми гвоздями карнавальные костюмы, нанесенный плотный слоем грим столь модных нынче сверхуспешности, оригинальности, эффективности, уникальности…
Мы забываем базовое заклинание “мы с тобой одной крови — ты и я”. Идем по жизни, “скованные одной цепью, связанные одной целью”, но полностью игнорируем эту нерушимую архаическую связь.
—
Любое живое существо стремится к удовольствию и желает избежать страдания. Простых удовольствий нам становится мало, мы требуем более острых ощущений и окунаемся в получение тонкого извращенного наслаждения от чувства вины, стыда, страха и боли. Жесткий духовный BDSM. В свободное от самоистязаний время мы идем он-лайн. Залипаем в розовые фотографии из тонкого кремового кружева, погружаемся в ванильно-опиумный мир социальных сетей, в безоблачный контент френдлент, уводящий нас в несуществующую реальность, мерцающую пикселями на экранах смартфонов и планшетов. Мы забываем, что страдания это естественная и неотъемлемая часть жизни. Нам кажется, что все живут на облаках и гуляют по радуге, и что хуже того, мы непременно должны соответствовать этим фантастическим стандартам. Мы разучились принимать настоящую сырую боль, обнимать её и проживать, также как мы разучились не цепляться за радость и удовольствие. Впрочем умели ли мы?
—
—
Есть такие моменты, которые с предельным равнодушием, но на самом деле с огромной любовью возвращают нас в Ее Величество Реальность.
Сейчас это делает со мной боль расставания, горечь разочарования, кислота неоправдавшихся надежд. Из меня выпили все соки эти нервные попытки начать все сначала, как сырые поленья, подкидываемые в потухающий костер, когда от дыма уже невозможно дышать. Собираемые в который раз чемоданы, забитые словами упреков и слезами хаотично кружатся в моей затуманенной от мощных антибиотиков, противовоспалительных и сильных обезболивающих голове. Я настолько не слышала себя в последнее время, что начала в прямом смысле глохнуть и попала в больницу с приступом острого отита. Тошнота от всей этой химии проходит только тогда, когда я вижу в глазах красной, взмокшей от пота двухлетней дочки, которая попала уже в другую в больницу с не менее приятным диагнозом, отражение моих собственных страхов будущего, неверия в себя и отчаяния. Моя боль проходит по капельнице вставленной в вену моей девочки, и в ее плаче я теряюсь окончательно. Я больше не думаю о долгах по кредитной карте, о долбанном экзамене на права, который надо сдать и совершенное невозможно перенести. Не думаю о страховке за машину и о счетах за очень недешевое в Европе отопление, которые теперь придётся оплачивать самой. Меня покидает чувство вины, грызущее меня последние 3 месяца из-за присутствия в жизни другого мужчины, я не думаю вообще ни о чем… Я тотально “здесь” и “сейчас”. Похожим образом (по моим ощущениям) это происходит в буддийской практике медитации “Випассана”, когда наступает момент (назовем это просветлением на миг что ли) и становится ясно абсолютно все. На мгновение, но ты воспаряешь над дуальностью этого мира Тебя накрывает волной совершенного осознания и ты сдаешься… Этому моменту, этой боли, этому отчаянию и этим слезам.
—
Я не испытываю более полного ощущения жизни, чем в эти моменты, сдирающие кожу.
Четыре года назад таким периодом были для меня дни, когда у меня на руках умирала бабушка, вырастившая меня. Умирала тяжело, прикованная к кровати на протяжении пяти месяцев после неудачной попытки самоубийства. В те дни я помню я еще разбила машину… Но это было совершенно уже неважно. Сколько мне понадобилось терпения, принятия, любви и тотального присутствия в моменте, чтобы прорваться через это отчаяние, справиться с жесточайшим чувством вины, отпустить эту боль и пройти, просто пройти через это…-
Эти прекрасные периоды жизни, наполненные максимальным страданием и болью снимают розовые очки и вымывают из глаз песок, который мешает видеть.
Реальные трудности — это та лакмусовая бумажка, которая сразу с предельной ясностью показывает расположение и значение шахматных фигур на доске твоей жизни. Кто сидит с тобой в больнице до 12 ночи, а кто, казалось бы близкий и значимый человек не пишет даже смс. Кто просто молча переводит денег на карту, а кто отсиживается в окопе. Кто пишет пусть и простые, но так сейчас необходимые слова поддержки, кто спрашивает чем помочь, а кто просто живет своими делами и в чьём эфире в твой адрес тишина. И это нормально! Они все имеют полное право делать то, что они делают и быть теми, кто они есть.
—
—
В этот раз, внимательно посмотрев на сданные мне карты, я, наверное в первый раз в жизни, смогла не воскликнуть: “Ну что, за черт, крупье! Мне бы козырного туза, а вы мне снова шестерку бубей?” Не могут быть они все — наши близкие и родные джокерами и козырными тузами. Мы сами кто? Местами ведь просто пешки, не так ли?
Глубинное принятия себя и своих недостатков — трусости, зависти, обиды, гнева, погружение на задержке дыхания в свои самые глубокие страхи, встреча лицом к лицу со своими самыми страшными демонами позволяет мне, наконец-то, принять других, моих родных и близких, друзей и знакомых и просто окружающих меня сейчас людей такими как они есть, без какого-либо осуждения.
Каждый из нас в каждый момент своей жизни делает лучшее, на что он способен. Среди религиозных людей я встречаю много категоричных персонажей, которым сначала хочется позавидовать — так все в их жизни просто и ясно. Белые начинают и выигрывают. Но кто они эти белые в абсолютной реальности? Если есть пятьсот пятьдесят пять оттенков серого, желтого, зеленого, розового, фиолетового, голубого?.. Увидеть в каждом из нас, проявленных в этой категоричной дуальности, прозрачный свет абсолюта… Я не знаю сколько жизней мне нужно потратить на то, чтобы приблизиться к этому. Мне с трудом верится, что это возможно. Потому иногда я выбираю новые туфли и танцевать. Иногда вино и путешествия. Забываюсь в практике йоге или растворяюсь в сексе и оргазмах… Ем булочку со взбитыми сливками и рассматриваю с дочкой картинки в книжке. Но есть эти моменты в жизни, сдирающие с тебя кожу. Сгорев до тла (вместе с новыми туфлями, конечно) я… выбираю новые туфли и иду танцевать. Иду высоко в горы и дышу. Смотрю за парусными яхтами на озере. Ем булочку со взбитыми сливками и рассматриваю вечерами с дочкой картинки в книжке.
Эти моменты, сдирающие кожу, не меняют ничего, меняя абсолютно все. И снова есть небольшой шанс на какое-то время остаться осознанной.
Жить, дышать, целовать, обжигаясь на молоке, дуть на воду, но несмотря на все любить. Любить. Любить. До тех пор, пока не собьется прицел. Пока не исчезнет в тумане путеводная звезда. Пока не погаснет в ночи маяк. И тогда снова поднимается буря, разбив о скалы мое судно. С содранной кожей, обнаженными нервами, спутанными волосами и глазами полными слез, я окажусь на пустынном берегу. Только для того, чтобы подняться, и пойти дальше…
—
—
Эти моменты, сдирающие кожу… Они четко показывают, кто из людей сильнее обстоятельств и тех, кто оказывается гораздо слабее обстоятельств аналогичных.
Кто мало говорит, а просто отменяет последние встречи и переговоры, и приезжает из другого города, чтобы поставить тебя качающуюся от бессилия под горячий душ, вытереть пушистым полотенцем, приготовить ужин, сделать массаж и долго-долго баюкать в объятиях, повторяя, что это пройдет. А кто будет двадцать минут орать в трубку какая же ты дура и безответственная мать, и что сама во всем виновата. Кто будет много говорить “ ты только попроси, я мигом” , но как только наступает этот миг и ты с наивной надеждой просишь, у него температура… Ну да, действительно, не виноват же он. Просто такие обстоятельства.
В эти моменты, обнажающие душу, становится совсем не страшно попросить прощения, сказать слова любви и благодарности, тем, кому их надо было сказать лет дцать назад, но все не моглось.
Наконец-то оттаять там, где я годами хоронила себя в морозильной камере, полить горячими солеными слезами выжженные напалмом углы своей души и с удивлением заметить, что там может вырасти… Пока что только очень колючий кактус. Потом может быть пара пальм, а там дальше, глядишь, раскинется целый оазис.
—
Эти моменты, сдирающие кожу, учат не только встречаться, заниматься сексом и заводить детей по любви. Они учат по любви расставаться, отпускать людей и события, заканчивать жизненные этапы, завершать циклы… По любви и с искренней благодарностью избавляться от всего лишнего, ещё хорошего, но уже отжившего себя.
—
—
Моменты, обнажающие душу заставляют сердце кровоточить. И это безумно больно. Остается только рыдать в ночи в опустевших коридорах больницы. Считать белые квадратики кафеля вдоль и поперек. Смотреть на каплю, сменяющую каплю в прозрачной трубке. Это правильные моменты, и это нужные слезы, открывающие сердце Богу. И эти секунды, возможно, не только самые сложные, но и самые ценные в жизни…
—
Весна — лето — осень — зима и снова весна. Цикличность природных и личных циклов. Рана должна зарубцеваться, синяки пройти, слезы высохнуть, потерянные килограммы прилипнуть к плоскому животу, цвет лица ожить. Снова будет привал. И коньяк, и гитара, и секс под звездами, и шелест камыша и розовый рассвет. И будет новый день. А за ним сумерки и новый спуск в свой персональный Ад, чтобы вычистить еще пару метров своих Авгиевых конюшен. Чтобы еще, если даст Бог не раз, а много раз в этой жизни, прожить ту боль и те страдания, которые научат меня Любить.
—
Больница. Граведона, озеро Комо, Италия.
Искусство просто жить. 